Переводим "Ich hasse Kinder" Тилля Линдеманна из Rammstein

После выхода клипа Линдеманна на песню «Ich hasse Kinder» поднялась невероятная шумиха. В клипе усмотрели и оскорбление советской истории, и пропаганду насилия. Клип мы уже разобрали, ссылка будет где-то здесь(покажи наверх пж), а сегодня мы поговорим о самой песне и ее переводе, чтобы окончательно разобраться в глубоком смысле послания Тилля Линдеманна.
…
Быстренько вспомним события клипа: действия разворачиваются в Москве в 1989 году. В видео рассказана история советского мальчишки, которого дико мучали в детстве сверстники. И вот он вырастает, заводит семью, но прошлые обиды не отпускают. Тогда повзрослевший пионер, которого и играет Линдеманн, начинает жестоко мстить своим обидчикам, а потом сдается в руки правосудия.
У песни сюжет совсем другой.

Ich steige in ein Flugzeug ein –
Я сажусь в самолет;
Es wird kalt, ich hör’ es schrei’n –
Становится холодно, я слышу, как он кричит;
Не забывай, что в немецком языке слово das Kind – ребенок, – среднего рода. Поэтому местоимение es можно применить по отношению к ребенку.
Ich kenne meine Sitzplatznummer –
Я знаю номер своего посадочного места;
Panik reitet großen Kummer –
Паника усиливает большую печаль;

Раздражение Тилля можно понять. Кому хочется просидеть весь полет рядом с орущим ребенком? Поэтому-то многие немцы и не скупятся на билеты в зоне Childfree.

Во время этих строчек в клипе мы уже наблюдаем допрос героя Линдеманна полковником Реввой.

Многих, кстати, оскорбили советские декорации, в которых происходит кровавое действие. Мол, зачем такую чернуху гнать. Но по сути декорации как раз большой роли в смысле песни и клипа не играют. Атмосфера советского пространства, скорее всего, выбрана только из-за предпочтений самого Линдеманна и его любви к провокациям. Ну, согласись, выпустить песню под названием «Я ненавижу детей» в международный день защиты детей – это чистая провокация.

Кстати, Линдеманн не первый раз проворачивает такой прикол с красными датами календаря. Ко дню всех влюбленных в две тысячи двадцатом году, например, музыкант выпустил (показывает кавычки) «клип для взрослых» – «Till The End». Видео представляет из себя лютое непотребство, поэтому мы с тобой сейчас его смотреть не будем.Вот такой вот подарочек на 14 февраля всем влюбленным от Линдеманна: клип, который нигде кроме как на сайтах для взрослых нельзя показывать и душераздирающий текст про Herzschmerz – разбитое сердце.
…
Но, давай вернемся к «Ich hasse Kinder».
Ich näher’ mich der Klagereihe –
Все-таки немцы очень любят склеивать слова и создавать новые. Der Reihe – можно перевести как ряд, а der Klage – плач, ну или вопль. Поэтому «Ich näher’ mich der Klagereihe» можно перевести так: я приближаюсь к ряду, где раздается плач.
Der Angst weicht nun Gewissheit hier –
И теперь страх уступает место уверенности;
Ein Kleinkind sitzt gleich neben mir –
Маленький ребенок будет сидеть сейчас прямо рядом со мной;
Этот куплет отражает то, как взрослые зачастую относятся к чужим детям – с раздражением. Заканчивается куплет риторическим вопросом:
Hier die Frage aller Klassen:
«Darf und kann man Kinder hassen?» –
И вот вопрос всех классов:
«Можно ли и возможно ли ненавидеть детей?»
После первого куплета этот вопрос не вызывает у Тилля раздумий и в припеве он тут же отвечает:
Ich hasse Kinder –
Я ненавижу детей.

Название песни – это тоже своего рода провокация, даже если забыть в какой день вышел клип. Вообще, у «Rammstein» проблемы с названиями начались еще в самом начале существования группы. В далеком девяносто четвертом году тексты и музыка для дебютного альбома группы уже были написаны, контракты подписаны, а вот названия для группы музыканты выбрать никак не могли. И вдруг совершенно случайным образом и возникло – Rammstein, с двумя ЭМ.

Но вот только живущие в ГДР музыканты никак не могли знать, что по ту сторону Берлинской стены шесть лет назад в городе Ramstein-Miesenbach, с одной буквой ЭМ, произошла страшная авиакатастрофа.

Музыканты узнали об этом слишком поздно, чтобы менять названия. Тогда группа выпустила одноименную песню в память о погибших. Но все эти совпадения и жанр музыки, вызвали страшное негодование общественности и на «Rammstein» посыпалось куча обвинений. Так и произошел первый скандал с участниками группы.…

Во втором куплете «Ich hasse Kinder» Линдеманн изучает родителей шумного дитя. И, спойлеры, скоро его отношение к детям перестанет быть таким однозначным.
Der Schreihals turnt jetzt her und hin –
Крикун скачет вперед и назад.

Тут, кстати, снова появляется Франкенштейн: der Hals – это горло, а der Schrei – крик. Так что ребенка Тилль называет «кричащим горлом», ну а, по-нашему, крикуном.

Die Mutter blättert ein Magazin –
Мама листает журнал;
Spricht stumm zum Kind, während sie liest
Молча говорит с ребенком, в то время как читает;

То есть пока бедный ребенок надрывает глотку и раздражает весь самолет своим плачем, мама спокойненько сидит себе и читает журнал. Поплачет и перестанет.
Die Nervensäge will nicht schlafen –
Егоза никак не хочет заснуть. Die Nervensäge – это очередная поделка: die Säge – пила, die Nerven – нервы. Получается «пила для нервов», то есть – нарушитель спокойствия, раздражитель. Ну а у нас таких неугомонных детей называют егозой.
Hört überhaupt nicht auf zu schrei’n –
Совершенно никак не перестает кричать;
Der Vater schläft längst wie ein Stein –
Отец давно спит, как камень;
Да, в Германии говорят – как камень, а у нас – как бревно, или как убитый.
Тут-то как раз и начинает раскрываться истинный смысл клипа: песня – это призыв родителям не игнорировать своих детей, а клип показывает то, что бывает если забить на воспитание и поддержку ребенка.
Поэтому следующий риторический вопрос Линдеманна уже не так уверенно звучит:
«Kann und muss man Kinder hassen?» –
«Возможно ли и нужно ли ненавидеть детей?»
Чувствуешь? Этический вопрос: нормально ли – детей ненавидеть; перерастает в вопрос: зачем их ненавидеть? А к припеву добавляются новые строчки:
Nein, ich liebe sie –
Нет, я люблю их;
Ja, ich liebe sie –
Да, я люблю их;
Die Großen und die Kleinen –
Больших и маленьких;
Doch es müssen meine sein ­–
Но они должны быть моими.

Уже вырисовывается вывод: если все люди будут любить своих детей; принимать их такими, как они есть; и перестанут их игнорировать – не будет обделенных родительским вниманием крикунов и все останутся довольны.

В третьем куплете Линдеманн уже выражает сочувствие к ребенку:
Doch ganz plötzlich wird es still –
Вдруг становится тихо;
Es lacht mich an, ich bin verzückt –
Он смеется мне, я в восторге;
Streck’ die Hand aus nach dem Kleinen –
Я протягиваю руку малышу. Уже не крикуну, не егозе, а малышу.
Da fängt es wieder an zu schrei’n –
А он снова начинает орать.

Стоило только Тиллю протянуть к ребенку руку, он тут же испугался и заплакал. Тут-то и скрыта страшная тайна – откуда берется детская жестокость.
После куплета риторический вопрос «для всех классов» превращается в самый главный вопрос:

Hier kommt die Frage aller Fragen:
«Kann und muss man Kinder schlagen?» –
И вот приходит вопрос всех вопросов.
«Можно ли и нужно ли бить детей?»

Вот такая вот печальная и глубокая история разворачивается в песне с громким и скандальным названием «Ich hasse Kinder». Все как в лучших лирических произведениях: и развитие героя, и драма – все на месте! Правда все это скрыто под литрами бутафорской крови, но это ж Линдеманн, куда он без нее?

А то, что клип навел такую суету из-за советских декораций – совсем странно. Все-таки это не первое видео Линдеманна с такой атмосферой, взять хоть «Frau & Mann».